Священномученик Димитрий Казанский

Священномученик Димитрий родился 10 февраля 1884 года в селе Полтеве Ярославского уезда Ярославской губернии (чуть более 20 км к северо-востоку от Ярославля) в семье диакона Григория Ивановича Казанского. Окончив Ярославскую духовную семинарию, он был рукоположен сначала во диакона, а затем во священника и направлен служить в основанный еще в XVI веке Спасо-Преображенский Севастиановский монастырь, находившийся в Пошехонском уезде Ярославской губернии. Это было глухое болотистое место, окруженное дремучими, почти непроходимыми лесами.

В 1915 году отец Димитрий был назначен в Пошехонье, в кладбищенскую Успенскую церковь.

В 1928 году Воскресенская церковь села Белого Пошехоно-Володарского уезда (Пошехонье к тому времени переименовали в Володарск), в 20 верстах к юго-западу от Пошехонья, достаточно долго оставалась без священника. Чтобы найти выход, созвали приходское собрание, пригласили благочинного. Кто-то предложил пригласить священника из обновленцев, раз нет своих, «тихоновцев». Отец благочинный резко возразил, что обновленцы — еретики. Тогда прихожане решили попытать счастья — обратиться к отцу Димитрию, который уже несколько раз по их просьбе совершал в Белом богослужения. Он согласился и по их просьбе был переведен сюда. Приехав в село, он объявил прихожанам, чтобы они со всеми нуждами без всякого стеснения приходили к нему домой.

Севастиановский женский монастырь, где до революции служил отец Димитрий, был закрыт в 1927 году. У батюшки сохранялись добрые отношения с игуменьей и монахинями, которые ценили его как высокодуховного пастыря. Многие из них после закрытия обители перебрались жить в село Белое и стали в храме церковницами и певчими. Так возродилась жизнь в Воскресенской церкви.

Но увы, это было тяжелое время для всей Церкви — очередной этап гонений на нее под флагом коллективизации, когда одновременно с расправой над крестьянами и организацией колхозов власти стали закрывать храмы, а священников арестовывать и ссылать. В начале ноября 1929 года местная ячейка Союза воинствующих безбожников развернула в селе Белом кампанию по закрытию храма. Отец Димитрий отправился вместе с церковной старостой по домам прихожан и собрал подписи семисот человек, протестующих против закрытия.

7 и 8 ноября, в дни коммунистических праздников, власти стали допрашивать свидетелей, намереваясь собрать материалы для обвинения священника. Первым был допрошен молодой коммунист, один из двадцатипятитысячников-горожан, приехавший в село Белое создавать колхоз; он засвидетельствовал, что священник имеет большой авторитет у местных жителей, не пьет, трудолюбив и тому подобное. Он показал, будто слышал от крестьян об агитации, которую священник ведет среди населения, говоря в проповедях, что советская власть хочет отобрать у православных церкви. «Граждане, это слыша, стали идти против колхоза, боясь, что отберут церковь под колхоз, этим самым, вероятно, действовали на комсомольцев, которых родители не отпускали в колхоз», — заключил он.

Другой свидетель, бывший председатель приходского совета, показал, что старостой церкви у отца Димитрия является монахиня, к нему приходит очень много монахинь, настоящее паломничество; священник имеет большой авторитет, и поскольку он сам проводит регистрацию верующих, то кто и хотел бы отказаться от храма, не может этого сделать.

9 ноября 1929 года отец Димитрий был арестован и после допроса заключен в тюрьму в Рыбинске. 13 ноября был допрошен как свидетель служивший с ним диакон Архангельский, который показал: «Казанский очень много имел почитательниц, ревнительниц, особенно из монашествующего элемента, паломничают к нему многие, и даже из дальних местностей, его особенно почитают как святого и сравнивают с Иоанном Кронштадтским. Являясь ярым староцерковником, не могущим примириться с советской властью, он под видом борьбы в церкви старался вооружить население против советской власти. Казанский очень часто произносил проповеди, где открыто заявлял, что началось гонение на веру, на духовенство… Казанский, бессомненно, глубоко ненавистный человек против советской власти… является благочинным и держит под своим влиянием все духовенство округа…» Охарактеризовав священников благочиния как одну тесно связанную между собой преступную группу, диакон заявил: «Я искренно раскаиваюсь, что с ними был вместе и иногда поддакивал в силу совместной службы, так как от них был зависим, как низший член клира, по материальным обстоятельствам. Я готов порвать всё со служением, убедившись, что Церковь служит прикрытием контрреволюционных элементов. Показания мои верны, правильны, в чем и расписываюсь».

После такого рода показаний диакон был оставлен на свободе, а отца Димитрия 3 января 1930 года Коллегия ОГПУ приговорила к пяти годам заключения в концлагерь (в ту пору этот термин, появившийся у Советской власти еще в 1918 году, продолжал применяться). В конце января он был отправлен этапом в северные лагеря, в город Котлас, где исповеднику пришлось перенести немало лишений.

По возвращении в 1934 году из заключения отец Димитрий сначала поселился в Пошехонье, где жила в то время его семья, затем по благословению митрополита Ярославского Павла (Борисовского) полтора месяца прослужил в одном из храмов Ярославля, после чего был направлен в Любим (имевший тогда статус села).

В ноябре 1936 года в Ярославской области была арестована группа священников, монахинь и мирян. Некоторые из них упомянули на следствии о своем знакомстве с отцом Димитрием, и 5 марта 1937 года тот был арестован и заключен в тюрьму в городе Пошехонье-Володарске. 7 марта, 19 марта и 7 апреля отец Димитрий был допрошен, но виновным себя не признал, а на требование назвать имена конкретных лиц ответил, что не помнит, с кем встречался и о чем был разговор.

После окончания допросов, 10 апреля 1937 года, медицинская комиссия засвидетельствовала, что священник находится в крайне истощенном физическом состоянии. 12 апреля следствие было закончено. Отец Димитрий был обвинен в том, что «являлся одним из организаторов контрреволюционной группы и активно участвовал на контрреволюционных сборищах последней в обсуждении контрреволюционных вопросов. Организовывал монашествующий и церковный элемент на контрреволюционную работу. Хранил контрреволюционную монархическую литературу с контрреволюционным провокационным содержанием <…>. Виновным себя не признал. Изобличается показаниями обвиняемых и свидетелей и очными ставками с ними».

Под «контрреволюционной литературой» власти подразумевали письмо, полученное отцом Димитрием из Тутаева от его друга-священника в 1934 году, после возвращения из заключения. «Милый и дорогой отец Димитрий Григорьевич! — писал тот. — Получил Вашу дорогую весточку, спасибо Вам за добрые отношения и память. Да, у Вас вышла неладиха! Что делать, мир! Просит свое и требует как бы законное… дело уладится, смотреть и думать надо по-Божьи, дело пастырей было и будет всегда под особым попечительством Промысла и Его святой воли и управления. Люди свое, а Бог Свое, что Ему угодно <…>. Вы и сами прекрасно руководитесь указанием и добрым желанием, которое приятно Господу. Зреть Его лицом и беседовать во святыне и правде! Господь даст, устроитесь и будете славить Его… Оставьте все свои планы и предположения на волю и милость Божию!»

15 августа 1937 года Особое совещание при НКВД СССР приговорило отца Димитрия к восьми годам заключения в исправительно-трудовом лагере, и он был этапирован в Севвостоклаг (бухта Нагаево, Дальневосточный край). Он скончался в заключении 17 июля 1942 года и был погребен в безвестной могиле.

Священномученик Димитрий (Казанский) был прославлен в лике святых на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви 20 августа 2000 года. Память его совершается 4/17 июля и в первое воскресенье после 25 января/7 февраля (собор новомучеников и исповедников российских).

Елена Викторовна Тростникова