Приговоры по разнарядке

30 июля 1937 года был подписан секретный оперативный приказ наркома НКВД за № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», с которого начался так называемый «Большой террор». Вот выдержки из этого документа:

«Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооруженных выступлений… Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства… Все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений….

Перед органами государственной безопасности стоит задача — самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.

В соответствии с этим приказываю — с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников…

…Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории:

а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ.

б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки».

Приказом утверждалось количество подлежащих репрессиям по 1-й и 2-й категори-ям для каждой республики, края и области СССР. Для Ярославской области сравнительно с другими — не так уж много: 750 по первой и 1250 по второй.

План устанавливался на 4 месяца. По всей стране органы рьяно взялись за его выполнение и перевыполнение. «Церковники» и особенно священнослужители были в числе первых кандидатов для заполнения этой адской статистики. Можно было осудить и просто за «контрреволюционную агитацию», которую не составляло труда «обнаружить» в повседневной деятельности священства — в проповедях, в разговорах, в призывах водить детей в храм или в словах о том, что нельзя работать в праздник. Но удобнее и почетнее было «раскрыть» «контрреволюционную организацию». После следствия, обычно очень короткого, Тройка НКВД выносила приговор. Присутствие обвиняемого не требовалось. Это был настоящий конвейер смерти.

Сегодняшний рассказ — о двух священномучениках Ярославских, осужденных по общему делу. Приговоры им были подписаны Тройкой НКВД 25 августа 1937 года и при-ведены в исполнение на следующий день. Оба прославлены Архиерейским Собором 2000 года, память их совершается 13/26 августа.

Священномученик Алексий Введенский, диакон

Алексей Васильевич Введенский родился в семье священника (по другим источникам — дьячка) в с. Прусово Ярославского р-на в 1903 г. После трехлетней школы окончил Ярославское духовное училище.

Дьякон Алексей Введенский с супругой Еленой

В 1925 году будущего священномученика рукополагают в сан диакона, и он начинает служить в церкви села Петропавловское Больше-Сельского уезда Ярославской области. Сразу отец Алексий был лишен избирательных прав, а 3 февраля 1930 года его арестовы-вают по групповому делу «группы священнослужителей и мирян Боровского р. Ярославского округа». Было предъявлено обвинение в «систематической антисоветской агитации, попытках призыва к массовым беспорядкам, создании антисоветской группировки». Отца Алексия приговаривают к пяти годам исправительно-трудового лагеря с конфискацией имущества и высылкой семьи (жена Елена и сын Александр). Из Ярославского специзолятора священномученик был препровожден на Беломорканал, затем переправлен в Темниковский ИТЛ ОГПУ в Северный край. В лагере под Котласом работал на лесоповале.

В 1934 году отец Алексий выходит на свободу. Чтобы прокормить семью, работает бакенщиком на переезде через Волгу в Ярославле, но очень скоро следует новый арест и приговор к году принудительных работ. Произошло это, когда по настоянию пассажиров в плохую погоду он попытался перевезти их на Нижний Остров. Лодка перевернулась, отец Алексий смог спасти тонущего ребенка, но один взрослый пассажир утонул.

После отбытия этого наказания отец Алексий работал на энергокомбинате «Красный Профинтерн», занимался лесосплавом в Тверицах и надеялся вернуться к церковному служению. Но 21 июля 1937 г. его вызвали повесткой из с. Петропавловского в с. Некрасовское, где и арестовали. Он был обвинен в «антисоветской агитации и участии в контррево-люционной церковной группе». Вины своей не признал и никого не оклеветал, оставшись до конца верным Церкви.

Священномученик Николай Орлов, пресвитер Рыбницкий

Николай Петрович Орлов родился 15 февраля 1881 года в селе Рыбницы Больше-Сольского уезда Костромской губернии в потомственной священнической семье. Более ста лет здесь служили несколько поколений священников Орловых. Отец священномученика, протоиерей Петр Гурьевич Орлов, прослужил в Рыбницкой церкви 44 года.

Места событий на современной карте

После окончания Ярославской Духовной семинарии Николай Орлов некоторое вре-мя преподавал в народном училище в селе Петропавловском, а женившись в 1911 году, принял священный сан и был назначен настоятелем храма Спаса Нерукотворного образа в родном селе, заменив своего престарелого отца.

В марте 1923 г. в селе Рыбницы окончил свой земной путь и был погребен русский скульптор Александр Михайлович Опекушин — автор множества памятников, в том числе А. С. Пушкину в Москве, М. Ю. Лермонтову в Пятигорске, царям Александру II и Александру III. Отпевал скульптора будущий священномученик о. Николай Орлов.

В январе 1930 года о. Николая арестовали в первый раз. Трое крестьян зашли к священнику, посидели у него; двое сказали третьему: «Тебе не нужно попа, а нам нужно». Выйдя из поповского дома, продолжили выяснять отношения: началась драка, и тому, ко-торому «не нужно попа», крепко досталось. Отец Николай всего этого не видел, однако его арестовали и посадили в местную милицию как соучастника, а самих драчунов отпустили. Утром у здания милиции собралась толпа крестьян до 70 человек, некоторые с топорами в руках, требуя освободить священника. О. Николая перевели в ярославский специзолятор, но через месяц освободили.

Фотографии следственного дела

В 1932 г. последовал новый арест, на этот раз за «хулиганство», но все обвинения снова рассыпались, и пастырь был оправдан. Однако власти уже не оставляли священника в покое. У него отобрали дом, и семья несколько лет скиталась по разным квартирам. Давление властей всё усиливалось, и жители Рыбниц стали бояться приютить у себя опального батюшку. Пришлось ему с семьёй ютиться в крошечной кладовочке, пристроенной к церк-ви, а затем их выгнали и оттуда.

Священник Николай Орлов

Третий и последний арест состоялся 5 июня 1937 года. Дети о. Николая вспоминали, что взять при аресте было нечего — все имущество батюшки составляли лишь книги. В вину отцу Николаю были поставлены беседы с диаконом Алексием Введенским. Нашлись свидетели, показавшие, что о. Николай сокрушался по поводу творившихся в стране беззаконий: «Жаль народ, бедняков, они все страдают в данное время». Этих бесед было вполне достаточно для того, чтобы обвинить обоих как участников «в контрреволюционной группе и антисоветской агитации» и осудить на расстрел.

Икона священномученика Николая Орлова

Храм Спаса Нерукотворного образа, где служил священномученик Николай, в годы богоборчества был поруган, но, к счастью, избежал разрушения. В настоящее время здесь возобновлены богослужения, хотя состояние храма удручающее. Сохранилась и «кладовочка», в которой жил о. Николай. Здесь её называют «кельей отца Николая». Иногда в келье оставляют включенную лампочку, свет от которой виден издалека.

Елена Тростникова