ДАВЫДОВО или Кошмарный сон городского обывателя...

Только представьте себе на мгновение: глянцевая жизнь столицы с модными бутиками, концертными площадками, кинотеатрами, парками аттракционов, феерической иллюминацией на зданиях, проспектах и площадях… Тысячи туристов из разных концов света, съехавшихся на чемпионат мира по футболу, — они везде, и вот уже русскую речь в центре Москвы практически не слышно, словно мы не у себя дома, а волею судьбы оказались в самом центре Европы. Элитная недвижимость, банки, биржи, политические партии и парламент, бесконечные потоки дорогих автомобилей, разогретый июльским солнцем асфальт и НЕВЫНОСИМАЯ ДУХОТА…

Но где-то глубоко, в этой медовой бочке гламура и всевозможных благ цивилизации, можно заметить нечто иное — маленькое, робкое, беззащитное: посреди всего этого шума рождаются и умирают, встречаются и расстаются, болеют, взрослеют, любят, заботятся друг о друге, сосуществуют самые обыкновенные люди. Их жизнь подчинена иным законам. Пожалуй даже, она строга и аскетична. Но темп её таков, что нервно-конвульсивное состояние уже давно стало нормой. И мы бежим, бежим, бежим без оглядки в неизвестном направлении. Главное — не сбавлять темп и ни в коем случае не садиться, как бы нам этого не хотелось: в это мгновение мы упадём в изнеможении и наше земное существование на этом прекратится…

Но раз в году приходит волшебное время, на которое мы возлагаем особые надежды, строим амбициозные планы, верим и мечтаем о чуде. Оно наступает внезапно, как болезнь, обезоруживая и заставая врасплох. И вот, отработавший последний день трудового года, а значит — разогнавшийся до космических скоростей, но выжатый до последней капли, я ворвался в размеренную давыдовскую жизнь, где на меня и обрушился долгожданный ОТПУСК…

Уже в пути вдруг начинаешь осознавать, что ничего не ждёшь и ни о чём не мечтаешь. Да и можно ли чем-либо удивить, когда за плечами солидный опыт, а жизнь, очевидно, уже достигла своего экватора. Тем временем автобус несет тебя всё дальше и дальше от Москвы, интернета, сотовой связи, метро и горячей воды. И уже этому ты внутренне рад, как глотку свежего воздуха. До твоего сознания, словно сквозь густой туман, доносятся картины иной — не московской! — жизни. Затем такси и разговоры о том о сём. И ты медленно начинаешь погружаться в иную реальность, словно пробуждаешься после долгого и крепкого сна в попытке отделить приснившееся от происходящего. И уже в ночи добираешься до места, до конца не отдавая себе отчёта в том, зачем ты здесь и как сюда попал. Однако с каждым днём пребывания в лагере понимаешь, что ничего случайного не бывает.

Потомственному крестьянину забавно смотреть на то, как коренные горожане пытаются играть в сельскую жизнь. Им, уже обременённым научными знаниями или пока еще обеспокоенным развитием собственного интеллекта, из глубины прошлого столетия словно отвечает моя неграмотная бабушка Прасковья Гавриловна, для которой ведение хозяйства — это цепь веками отработанных трудовых операций: «Природа науку одолевает». И действительно, нужно лишь время, и всё встанет на свои места — сформируются необходимые навыки и приобретётся драгоценный опыт. Но весь фокус в том, что трудовая деятельность здесь не цель, не жизненная необходимость, но средство — путь от «МОЕ» к «НАШЕ», от индивидуального к общинному. И в этом смысле — в послушаниях каждый из нас неизбежно становится особым, ведь сама ситуация, когда твое будущее благополучие не зависит от того, как ты сегодня поработаешь, проявляет человека, побуждая его задуматься о степени собственной ответственности, способности принимать решения, в конечном счёте — о смысле своей земной жизни.

Пожалуй, здесь, в Давыдово, как нигде в другом месте, ты можешь почувствовать себя пришельцем, ведь этот мир — не таков, к которому ты привык, где живёшь. Нескончаемые дела, творческие мастерские, редкие вечёрки, встречи с психологами, общение со священником и даже костёр в ночи — все наполняет тебя иными смыслами, о которых в городе думать не принято, — некогда, надо спешить. Но ведь столько безусловно важного происходит и вне регламента и распорядка! Именно здесь, невзирая на тишину и беспафосность происходящего, мозг получает обильную пищу и начинает непрестанно работать, словно старается заглянуть глубоко в самого себя. Но путь этот неизвестен, а дорога темна. Как пройти по ней и не сбиться с маршрута? Удивительно, но именно «особые» дети становятся здесь проводниками для нас — смотрящих, но не видящих, слышащих, но непонимающих, способных говорить, но не готовых к диалогу… И вот уже совершенно непонятно, кто кому дан здесь в помощь, кто болен, а кто здоров, в чём норма и где отклонение. В каждом из них ты видишь самого себя: не тот социальный образ, который сам однажды нарисовал и готов предъявить каждому при встрече, а самого себя без прикрас — с собственными слабостями, страхами, комплексами или реальными компетенциями. Вступить в контакт с «особым» — значит сбросить маски, навести порядок в собственной душе и, в конечном счете, — познакомиться с собой. Каждый ли из нас готов пойти на этот героический поступок? Готовы ли мы увидеть в зеркале настоящего себя?

Перед лавкой зеркал

Я вдруг удивился…

Так вот я какой!

Обтрепанный,

Бледный.

(ИсикаваТакубоку)

И вот бурлим мы — все вместе, одной большой семьёй — в едином котле, словно борщ на новой плите в церковной трапезной, — целую смену. И с каждым днём, с каждым часом варево приобретает особый вкус и аромат. И нет в нём лишних и недостающих ингредиентов: все на своём месте! Каждый призван сюда неслучайно!

Для кого этот борщ? Кем заварен и кому предназначается? Нам не есть его, но однажды — держать ответ за каждый свой шаг, поступки и помыслы, ведь происходящие здесь метаморфозы необратимы, как внезапное прозрение, как пробуждение после долгого сна…

Слёзы, слёзы —

Великое чудо!

Слезами омытое

Сердце

Снова смеяться готово.

(ИсикаваТакубоку)

Игорь Климов, волонтёр, г. Москва