Здесь семья, родная...

Я Тамилла Мелик-Заде, бабушка Вани Алексеева, мальчика с синдромом Дауна.
Я в Давыдово уже пятый раз, потому что мне здесь нравится, потому что здесь прекрасные люди. Вот сразу же, с первого раза обратила внимание на то, что батюшка, отец Владимир собрал вокруг себя прекрасных людей. Отличную команду. С ними было легко, они были отзывчивые, добрые.
Про Давыдово я узнала от Валентины Николаевны Загрядской, у неё тяжёлый ребёнок Валечка. А мы вместе ходим в общину «Вера и свет». Я интересовалась, куда бы я могла поехать с Ваней, где бы ему было хорошо, где бы он чувствовал себя комфортно. Она сказала, что собирается ехать в это село, что они уже тут были. …Мы приехали с ней в первый раз, она занималась необыкновенно; находила возможности даже в таких условиях; сидела до двенадцати ночи, вырабатывала программы на следующий день. Рисование, пение, танцы и в то же время для повышения интеллекта…например, она просила рассказать: «Что ты делал в прошлый день?», типа вот такого дневника. Потом были устроены выставка, конкурс. Вот два года было так. Ну, а потом уж без неё.
Что ещё немаловажно, на кухне работать трудно. Мне нравилось, что я могу проявить своё рвение. Что я могу трудиться. С семи так с семи, и до конца. Но в прошлом году и в этом я поняла, что мне нужна половина смены, целиком, через день работать трудно.
Здесь семья, родная. Если я перестану сюда ездить, буду скучать, совершенно точно. И Ваня хочет сюда.
Я могу здесь выложиться. А Ваня чувствует себя здесь свободно. И потом ещё что очень важно, — тут свободный вход в церковь. Церковь всегда открыта: и утром, и вечером. Можно прийти в храм.
К Ване в нашей церкви было такое отношение, ну, мальчик, ладно, мы тебя допустим… а отец Владимир сказал:
— Нет. Ты готовился? Ты постился?

— Я котлету ел.

— Ну котлету ел, так и уходи.
Это на него тогда произвело неизгладимое впечатление, и он после этого знает, что такое поститься, что тебя иначе не допустят до причастия. Я сначала говорю, ну отец Владимир, ну что вы, ну как. А он говорит:
— Ничего. Он может понять.

Но вообще было, когда я обиделась на отца Владимира, за одного мальчика, которого он тоже не допустил до причастия, Серёжу, который, по-моему, вообще ничего не говорил. Что-то он от него требовал, хотел. Так было больно, я до сих пор это помню. До Вани-то дошло, а вот до Серёжи этого, — не знаю.
Мы бываем в лагерях по линии «Вера и свет», Ваня тоже очень любит там бывать. И там мы тоже обязательно ходим в храм, на воскресную литургию.
Когда мы приехали сюда в этом году, сразу увидели, что появилось что-то новое, постройки. Увидела, что пруд почему-то высох. Появились мостки, ведь бывает очень грязно. Там где была небольшая эстрада, — появился навес большой такой, хороший.

В Давыдово мне больше всего нравятся люди и доступность храма.
Что бы стоило улучшить… Народа много, кухня задыхается, между нами. И что делать я не знаю. Понимаете, популярность растёт, я вчера шуткой сказала, что в столовой надо делать уже три смены.
Когда я приезжала сюда первый, второй, третий раз; я думала: надо ехать, нужно внести свою лепту. Мы приезжаем на десять дней, а я плачу полностью. Как бы такое внимание, как бы взнос.
А теперь я вижу, что уже можно и не поддерживать. Они настолько стали популярны, что едут, едут и едут.
Впечатление от этой смены прекрасное. Я никогда не была в этом составе.
По поводу волонтёров в этом году… я не знаю, может, в этой смене всегда так было, — но тут и рисование, и собаки, и ваша литературная студия!
Члены общины — прекрасные люди.

Познакомилась с семьями, с Аллой, с Ирой, у которой мальчик Миша. Ира вообще уникальный человек. Совершенно уникальный. Это такой здравый смысл. Миша усыновлённый ребёнок, пять лет он был в интернате; она его взяла не умеющего ходить. Сейчас Миша даже на синтезаторе играет. Я спросила Иру, много ли понадобилось времени, чтобы добиться этого. Она говорит — да нет, меньше месяца.
Моё пожелание Давыдову, — чтобы остался этот же дух всегда. Остальное всё есть. Самое главное, есть где купаться. Ведь не было, это же какая проблема была. Люди просто уезжали в Борисоглебский, купались там. Невозможно же было всё время мучить батюшку с его баней.
Вообще конечно у батюшки голова; то, что он начал всё с фермы, всё строится на экономике. Конечно, лицо — храм, но потом, чтобы создать вот этот социум, он начал не с домиков, а с фермы.

Интервью взял Виктор Кротов