По благословению Преосвященнейшего Феоктиста, епископа Переславского и Угличского
Татьяна Львовна Любимова четвертый год приезжает в Давыдово со своими «солнечными псами», каждый раз в июне. Татьяна — канис-терапевт, по сути первый в нашей стране — первый во всех отношениях. Интервью у Татьяны в конце июня взял Виктор Гаврилович Кротов (только не подумайте, что это и запечатлено на первой фотографии!).
Татьяна даёт интервью телегруппе
Но сперва два слова о канис-терапии. Это лечебное воздействие на человека через его взаимодействие со специально отобранными и обученными собаками. О канис-терапии говорят всёе больше, но чаще — ерунду. Читать о ней надо на сайте «Солнечного пса».
Ну и, конечно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
А теперь интервью, взятое у Татьяны Виктором Гавриловичем Кротовым.
— По большому счету мое первое впечатление от Давыдова не изменилось: на воле собираются люди и начинают вольно дышать. Люди замученные, усталые, который вдруг начинают видеть вокруг себя радость, начинают сами радоваться и радовать других.
Здесь есть свой стержень — это храм. Всё подчинено именно такой вот суточной богослужебной жизни, и это отличает Давыдово от других реабилитационных лагерей, где я была. Сейчас всё большее число родителей уже сознательно идёт в храм — и верующие, и не совсем верующие, те, кто делает первые шаги, — и видно, что тем, кто начинает эти первые шаги, теперь уже намного легче, путь накатан.
С Гошей Немцовым
— Елена Владимировна Максимова сказала: «Я думала, здесь трудотерапия — а здесь игра в трудотерапию». А Вам как кажется?
— Ощущение такое, конечно, есть. Настоящий труд очень трудно организовать, очень сложно придумать, что могут делать наши дети, по-настоящему. Но со временем это всё придумается. Как говорил наш известный политик, «главное нАчать».
— А в самой канис-терапии у вас были какие-то здешние открытия? В чем-то Вам Давыдово помогло, или просто то, что у Вас сформировалось, здесь отдается в Давыдово?
— Тут, конечно, идет взаимодополнение: какие-то наработки, появившиеся у меня в течение года, я везу в Давыдово, а что-то с огромным удовольствием переношу из Давыдово к себе. Например, в Давыдово я впервые попробовала поставить особого ребёнка в группу с более сохранными детьми, и получился очень интересный результат, который я потом стала у себя более широко применять. Это когда ребёнок начинает работать по подражанию другим детям. Потом я нашла у Выготского, что ребенок по подражанию может сделать гораздо больше, чем он может сам, но это не искусственно созданная взрослым ситуация, а это именно его, идущее изнутри. Это очень важно. Ну и какие-то упражнения здесь дети тоже подсказывают. Интересно работать, интересно провести интенсив, интересно, что дети, которые в предыдущие годы занимались, — после годового перерыва мы практически начинаем с того места, на котором остановились в прошлом году, практически нет отката назад. Это очень радует.
Алёша Шульдяков
— В этом году вы немножечко на отшибе от лагеря, а раньше вы практически в самом лагере находились. Как вам удобнее?
— Мне, конечно, удобнее в стороне находиться. Во-первых, собаки хоть немного отдыхают: ведь даже если они просто выходят в среду особых детей, они при этом работают — и они очень устают.
И еще, этот год был для меня совершенно особым, потому что в первый раз у меня не было никаких проблем с организацией занятий! Всё очень гармонично сложилось, мне удобно было готовить занятия, собирать площадку после занятия, удобно принимать детей. Чисто физически я могла ходить на Вашу студию, удобно было добираться до фермы.
Миша Пугачёв
— А как вам волонтерская среда в Давыдово? Она как-то специфична по отношению к другим волонтерам, в разных реабилитационных центрах? Здесь меньше специалистов, а больше энтузиастов?
— В этом году меня совершенно поразили несколько девочек-волонтеров своей невероятной храбростью, решимостью, с которой они берутся водить («тьюторить») с самыми тяжелыми детьми — и они справляются, причем совершенно безо всякого пафоса — они просто помогают, причем добиваются очень хороших результатов. А некоторые мальчики, как они облепляют наших больших «особых» мальчиков, достаточно решительно, и тоже добиваются результатов — это не может не радовать. Молодцы, конечно!
Катя Жужнева
— А вот насчет перспектив создать здесь круглогодичный центр? Вы думаете, это реально? Будет ли это действительно центром, куда люди стекаются? Или все-таки летний период — особый?
— Это настолько наболело, настолько востребовано! Просто необходимо. Я, конечно, понимаю, что пока у общины нет ресурсов, нет внутренних сил на создание круглогодичного центра. Но, конечно, это так нужно — до боли душевной! Самая большая боль и самый большой вопрос наших родителей — «что будет с ними, когда нас не будет». Я думаю, что желающих перебраться сюда со своими детьми, если будет какое-то хоть мало-мальское медицинское обеспечение, хоть чуть-чуть получше, — мне кажется, будет очень много желающих. Потому что город — это не среда для наших детей.
Никита Пономарёв
— А вот как ваши дети, сын и дочка? Сын — он вообще уже волонтер, он даже, кажется, в прошлом году в палатке жил какое-то время? Как они себя тут ощущают?
— Дети просто рвутся в Давыдово. Я очень рада, что есть для них такое место. Хотя у нас есть своя собственная родная дача, но вот такого места для общения, такой дружбы с другими, таких творческих возможностей, конечно, я им не могу обеспечить летом. И они по мере сил стараются помогать, — Маруся, конечно, еще не так, а Лешка уже честно и сознательно старается ходить на дрова, и как только есть необходимость, они тут же с готовностью включаются в работу.
Вася Демидов
— И все равно вопрос: а какие тут слабые места? Чему надо было бы уделять больше внимания?
— Мне кажется, что эти проблемные места составляют и изюминку лагеря: спартанские суровые условия. Но самое проблемное место — это то, что все мы люди свободные и очень сложно договориться по поводу режима, по поводу занятий, так что получаются иногда накладки. Но я думаю, что всё это вполне устранимо, просто так уж все расслабляются немножко на вольном воздухе… Я не уверена, что большинство наших мамочек — это люди, которых нужно жестко пороть; кажется, можно и другие методы воздействия подбирать потихонечку. Это люди глубоко ранимые, и с этим невозможно не считаться.
Вася Демидов
— Что ранимые они все — это, конечно, точно. Но некоторые при этом еще и дико закомплексованные, а некоторые уже свою судьбу крепко взяли в свои руки и уверенно себя чувствуют.
— Мы почему-то забываем, что православие — это еще и любовь. Любовь и прощение. Сказать человеку, что он все-таки все равно на самом деле хороший, никогда не помешает, — особенно человеку, который решает очень сложную жизненную задачу, и что его любят таким, какой он есть, и что его ребенка таким, какой он есть, любят. Тоже, в общем, не вредно. Другой вопрос — что это не повод сесть на шею и погонять, но с этим, по-моему, особых проблем и не возникает. А мамочкам почувствовать себя любимыми, почувствовать, что они и их жети нужны, — мне кажется, что это в наших силах сделать, даже при всей ограниченности наших ресурсов, и душевных, и физических. Ещё, конечно, единственный минус этой смены — сильная перенаселённость. Хочется всем помочь, но физические ресурсы не неистощимы.
Даня
— Это связано с развитием: появляется новый вагончик — появляется возможность поселить еще одну семью.
— Тогда это будет сказываться на качестве. Надо какой-то баланс держать.
Соня Шаталова
— Разработать какие-то пропорциональные соотношения, да?
— Мне кажется, что в данном случае это уже предел — максимум, который может и община, и лагерь поддержать. И это уже на пределе возможностей. Собственно говоря, по накатанному можно, наверное, как-то потихонечку увеличивать, но при этом чтобы остальные ресурсы тоже могли бы подпитываться. В следующем году, если такое будет, мне, например, придется брать детей через раз, через день, — а этого не хотелось бы, потому что хочется использовать имеющуюся возможность для интенсива. Здесь, например, нет изматывающей дороги — того, что тяжелее всего в городе; там дети очень далеко едут, и половина терапевтического эффекта просто съедается дорогой, — а то и больше. А здесь мы можем себе позволить каждый день, — ну, тогда и надо использовать эту возможность, тем более что эффект достаточно заметный.
И обязательно надо обеспечить занятия иппотерапией. Если мы заявляем иппотерапию… сейчас это нельзя назвать иппотерапией, это катание на лошадке. Дл того чтобы были полноценные занятия иппотерапией, нужны полноценные условия. Лошади должны отдыхать в приемлемых условиях, должны дышать свежим воздухом, должно быть место, где лошадей можно полноценно отработать, обязательно должен быть огороженный плац — это непременное условие. Сейчас, по большому счету, мы подвергаем детей опасности. Обязателен монтуар (специальная лесенка для посадки на лошадь) — вместе с плацем это даже не оговаривается. Ну и соответственно, еще хотя бы две головы хорошо подготовленных лошадей — если будут условия. На полторы лошади — это очень тяжело, большая нагрузка.
Вечер, занятия закончены