По благословению Преосвященнейшего Феоктиста, епископа Переславского и Угличского
По благословению Преосвященнейшего Феоктиста, епископа Переславского и Угличского
10 октября 2011 года в Ярославле прошло второе в этом учебном году собрание нашей Родительской ассоциации.
Сокращенное изложение и полную расшифровку аудиозаписи собрания 10 октября мы выкладываем раньше, чем материалы первой встречи, состоявшейся с немецкими и белорусскими гостями. Спасибо Марии Федотовой за оперативную расшифровку!
Участвовали:
Отец Владимир: Первый раз мы собрали инициативную группу в декабре, здесь же, в епархии, — собрали потому, что мы уже 6 лет занимаемся лагерями. За эти 6 лет мы поняли, что семьи с особыми детьми находятся в ужасном положении. Пока мы вплотную не столкнулись с проблемой, мы не понимали, что сейчас обществом она вообще никак не решается, — точнее, решается не по-человечески. А за шесть лет у нас уже собралась компания единомышленников (например, Наталья Алексеевна Деревянкина, психолог из педуниверситета, работает с нами почти с самого начала). И вот мы начали думать, что делать. Характерно, что хотя про нас вроде бы знают, — из Ярославля за всё это время в наших лагерях побывало человек 10, не больше.
Большинство из вас не было на прошлом семинаре, когда приезжали немцы с белорусами, — и очень жаль. Из рассказа немца можно было увидеть не только то, как у них теперь всё здорово, но и то, что начиналось всё сорок лет назад с того же, что у нас: в 70-х годах это были огромные палаты, в которых среди белых стен стояли кровати, а на окне впереди была решетка. Это та же самая психиатрия, то же самое отношение к человеку как к механизму. Но у них родители объединились, и это движение постепенно приняло мощный характер по всей Германии. Они добились, что у многих людей с особенностями развития теперь отдельные комнаты в общежитиях, они могут ездить к родителям, родители могут приезжать к ним, и они общаются, они живут! Они имеют право на все, на что имеем право мы, — в отличие от нашей страны.
В течение почти года мы бьемся в Ярославле лбом в стену, чтобы собрать кого-нибудь. Мы не обижаемся на родителей, мы прекрасно понимаем, что они устали, что жизненная ситуация их запрессовала; они настолько устали, что им просто выходить на улицу-то сложно. Просто человек уже ни во что не верит, у него глубокая депрессия. ВСЕ матери, приезжающие к нам в лагеря, находятся в глубокой депрессии, и мы как раз пытаемся эту депрессию подлечить. И наши церковные подходы к этому отличаются от того, что у протестантов.
В Пскове придерживаются отношения к особым людям, принятого немцами: берут немецкийц учебник и показывают, как надо. Во главе угла — «основные потребности человека»: есть, пить и кое-что еще; при этом человек рассматривается как механизм, как животное, а о духовной стороне никто не думает. Качаем мышцу, занимаемся спортом, развиваем интеллект, эмоциональную сферу, занимаемся искусством и так далее. А важен общий знаменатель, стоящий над всем: Христос и Евангелие. Без этого у каждого своя правда, и даже невозможно найти общие подходы к тому, что «можно-нельзя», что «нравственно-безнравственно».
Мы должны брать у протестантов, которые очень многого добились с точки зрения юридической, материальной, организационной, — вот эти вещи все очень хороши, и нам их надо перенимать, нам надо учиться. Они, как и мы, пробивали стену лбом. Они тоже приходили в мэрию, им точно так же, как и нам, говорили: «Идите вон. У нас нет денег на ваш бред, нам на здоровых не хватает». Та же самая точка зрения абсолютно. Мы от них отличаемся только тем, что просто не верим в победу, нам отбили все руки и ноги за время советской власти. Поэтому у нас общественных движений-то сейчас настоящих нет и настоящих благотворительных фондов, а только спущенные сверху, работающие по старинке. А вот западные фонды работают очень интересно. Давайте же, чтобы работать так же эффективно, как они, объединим усилия ярославских родителей и сочувствующих им людей.
Все особые дети остаются детьми и после их восемнадцатилетия: они всю жизнь требуют сопровождения, так или иначе. У нас часто идет игра на словосочетании «больной ребенок» — какая связка, заметьте! Но когда человеку исполнится 18 лет, он выйдет за пределы всей этой сентиментальной агитации, потому что нам внушают, что мы должны любить «больных детей», а не людей. И человек остается за кадром, за любым форматом, — люди остаются с матерями один на один. И деваться некуда. И море проблем. Мальчик вырос, уже выше мамы на две головы, и как им вдвоём жить? И никто об этом горе знать не знает и не хочет, и не может ничем помочь. Чиновники даже и не прочь бы помочь, но закон у нас так прописан, что одни занимаются детьми от нуля до шести, другие — от шести до 18, комитет по делам молодежи — от 18 до 30, а дальше — «сходите еще куда-нибудь!» И никто не знает, что делать. Это отношение к человеку, как к животному. А человек это не животное, это одухотворённое существо, и в каждом из наших особых детей-людей душа есть, и она требует духовного наполнения, духовного общения.
Я думаю, что опыт наших лагерей вполне пригодится для родительского клуба; в городской среде тоже можно использовать те или иные его элементы. Мы пытались разорвать эту связку мамы с ребёнком. Мы поняли, что если мы жёстко не поможем мамам это сделать, большинство мам так и не отпустит ребёнка в течение этих трёх недель. Очень хорошо работать с теми, кто у нас не первый год: они всё понимают и ничего не боятся, — ни нас, ни ситуации. В городе мамы держатся за своих особых детей руками и ногами, не могут отпустить от себя в городе, потому что город — это агрессивнейшая среда, и отношение к особым у нас в обществе, к сожалению, просто хамское.
Всё зависит от нас, если мы скажем, что мы тоже люди, у нас есть права, и вообще мы живы-здоровы. Мы должны переломить ситуацию. Я хотел бы всех убедить в одном: если мы соберёмся все вместе в один кулак, то сделаем лучше, чем у немцев.
Мы летом делали фильм о главных проблемах наших лагерей, и у нас остались большие черновые материалы, и с ними надо бы еще работать и работать (вот здесь нам тоже очень нужна помощь!). Отснято огромное количество документального видео по нашим лагерям этого года. Мы брали интервью у родителей в начале смены и в конце, спрашивали, каковы их впечатления. Очень интересные точки зрения, очень интересные наблюдения, самонаблюдения, очень интересные открытия мамы делали в отношении себя и своих детей. Потому что таких условий — экспериментальных, с одной стороны, и защищённых, с другой стороны,— они нигде не имели. У них не было возможности это проверить. А оказалось, что можно мечтать жить по-другому. Если мама поверила, что ребёнок может жить отдельно, значит есть, за что бороться. В нашем фильме есть короткие нарезки таких интервью, но это очень малая и даже не главная часть.
У нас отснят весь материал круглого стола, который был в лагере. Звучала тема очень жёстко: «Что будет с ними, когда нас не будет». Я всем мамам говорю об одном и том же: поймите, если мы подготовим себя и друг друга, это будет лучшим выходом, чем если это случится, а мы будем не готовы.
Я всех призываю прекратить эту панику, прекратить это угнетённое состояние. Мы рядом, мы с вами, у нас огромное количество друзей за это время появилось, огромное количество связей, возможностей: информационных, юридических, психологических, —да любых! И психологи придут, и неврологи — с чистым сердцем придут и будут помогать, но вы понимаете, что всё это должно быть организовано.
Вот, например, сегодня: третье заседание родительского клуба, состав участников сменился почти полностью. Опять всё заново надо раскручивать, но мы готовы, потому что знаем: другого пути нет. Наша задача убедить родителей, что это полезно и нужно. Родители смиренно думают: плетью обуха не перешибёшь. А задача родительского клуба — объединить усилия. И, для начала, понять, что нам надо. Написать: нам надо это и это; нам нужна такая-то и такая-то помощь. Медицинская, психологическая, юридическая, — неважно. Помогите мне и нашей инициативной группе, давайте объединим наши усилия и создадим-таки клуб. Я не думаю, что церковь или общественная организация должна брать на себя полностью эту структуру; мы должны перестроить государственные структуры под нас.
Расскажу, как эта проблема решалась в Пскове. Там она распадается на три части: от 0 до 6 — это ранняя диагностика и ранняя профилактика, как можно раньше начать всякие реабилитационные и коррекциолнные процедуры; далее — школьный период: какие бы и были тяжелые дети, они получают какое-то образование; и наконец, самое важно: а что делать после 18 лет.
Немцы, при помощи которых устроено всё во Пскове, больше всего любят пилотные проекты: мы вам даём деньги, вы создаёте какую-то интересную инициативу, и дальше она работает! Мы пускаем вас в жизнь.
Вот и в Пскове: они нашли крыло детской больницы, отремонтировали его, набили всяким оборудованием: мокрые бассейны-сухие б; проплатили зарплату тем специалистам, которые туда пришли работать, и через год отдали в областной бюджет. И областной бюджет взял это — уже готовую функцию. Не обычную больницу, а так, как нам этого хотелось; так, как это должно быть. Это стало моделью для всех, а ещё это стало частью министерства здравоохранения, и с этих пор бюджет всё подпитывает. Платится людям зарплата, всякие там накладные расходы: свет-газ-тепло и т.д.
Что касается школьного периода — да, они построили с нуля Центр лечебной педагогики. Там классы, туда каждый день приезжают дети. Автобусы, которые их приводят и увозят (а дети все из семей), тоже вошли в сметную стоимость. Если мы говорим о селе, то, конечно, тут надо строить общежитие, а в городе их можно привозить. С этого можно начать.
И вот все они там, с 7 лет до 18. Они там учатся каждый день, у них там штаб педагогов.
Три года раскручивался этот проект. Закупили оборудование, платили зарплату, отрабатывали технологии, программы, методики, потом сказали: нате. И областное министерство образования забрало их под себя; но модель-то была уже не министерства образования, а наша модель, заточенная под наших детей, обкатанная, которая нам всем нравится.
Третий пункт: от 18 и старше. Немцы не стали строить с нуля; они нашли какую-то заброшенную турбазу, область передала им её в собственность. Они полностью отремонтировали корпуса, соединили их друг с другом деревянными переходами, сделали утепление, газовое отопление. И получилась огромная площадь мастерских. Туда, как на работу, каждый день приезжают автобусы с теми самыми особыми людьми. Они остаются там на целый день. Папы-мамы своими делами занимаются, а у них тоже рабочий день. Плюс ко всему, есть специальные магазины, где эта продукция продается, и, покупая, люди знают, что таким образом они поддерживают вот этот труд инвалидов.
Если мы будем работать, я предлагаю сделать свой бренд, чтобы люди понимали, что, покупая эту продукцию, они помогают нам, что они делают доброе дело. Но это уже маркетинговый процесс, нужно уметь продавать. И мы должны уметь продавать информацию. Люди должны клевать на неё, людям должно нравиться работать с нами, они должны быть нашими единомышленниками, сотрудниками.
В Пскове в эти мастерские 130 человек каждый день приходит на работу. Деревообработка, кройка-шитьё, пакеты-упаковка и так далее. Даже теплицы: они рассаду выращивают, цветы, в общем, работают люди. Начинается всё с тренировочной группы, в которой человек находится месяц, два, три, — сколько нужно; в эту группу так же приезжают утром, и с ними занимается спецработник, который пытается выяснить их возможности, как их применить, зная специфику мастерских.
Ещё в Пскове работает учебно-тренировочная квартира для тех, кто постарше. Им кто-то подарил или они купили квартиру, на первом этаже, чтобы любой колясочник мог заехать, и там у них уроки совместного проживания. С ними два волонтёра, обученных специалиста; один с ними ночует, второй приходит днём. Приглядывают за ними, обучают. А они там убираются, моют, хлеб режут, за собой ухаживают. В общем, совершенно реальная городская жизнь.
Псковской инициативе уже 10 лет; конечно, мы на 10 лет отстали, но зато можем учиться на их опыте. Надо создавать свое ярославское лобби, создавать общественное мнение, чтобы и нас услышали.
У каждого из вас своя проблема: у кого-то от 0 до 6, у кого-то от 6 до 18, а у кого-то от 18 и старше. Давайте не делить на три части родительский клуб, давайте сделаем единое целое, объединимся, чтобы пробить дыру в общественном сознании. Чем нас больше, тем лучше.
Я пока себе представляю это так: есть социальные отделы в каждом районе Ярославля. Они со временем смогли бы стать базами для встречи ваших районных клубов, чтобы можно было собраться раз в неделю, сходить в храм, после храма чайку попить. Пообщаться просто, чего вам всем не хватает. Познакомиться.
А здесь мы оставим головную структуру. Информационный центр. У нас будет своё лицо, свой бренд. Ярославская родительская ассоциация.
Наталья Жужнева: Во Владимире тоже есть такие учебно-тренировочные квартиры, даже несколько. Есть такое, что два дня они там живут, а есть, что месяц они там живут. У них тоже есть такие мастерские, как в Пскове. Там очень много направлений деятельности. Они работают с 1998 года. Владимирцы активно сотрудничают с департаментом молодёжи, и он им очень здорово помогает.
Отец Владимир: Ну молодцы владимирцы! Давайте съездим к ним. Давайте съездим в Минск, Псков. Посмотрим своими глазами, пощупаем. Нужно изучить все эти механизмы, как мы можем при одинаковом законодательстве работать с нашими госструктурами. Давайте возьмём это как модель и на нашу ярославскую почву будем прививать.
Ирина Ситкина: Вы говорили, что в Пскове чего-то не хватает, чего именно?
Отец Владимир: Духовного видения не хватает. Мы кормим, поим, одеваем, на концерты возим, в бассейны. Коляски всякие суперзвёздные, которые чуть ли не сами ездят, только глазами моргни. Всё есть, а вот этого нет. В Европе идёт процесс дехристианизации, совершенно страшный. Они играют в политкорректность, не замечая, как размываются основные человеческие понятия. Но им простительно, потому что они родились в этих странах. Они не плохие и не хорошие, просто у них с детства такая культура. Мы все здесь православные, но я не знаю степень вашей воцерковлённости, у каждого своя история с Богом. Одна из функций наших лагерей — это возможность мам как раз позаниматься собой. Мы могли бы заниматься с вами разговорами о Боге, о воцерковлении, о духовном пути. С вами, с вашими детьми.
Мы должны видеть мир со своей стороны, с православной. Я не делю мир на хороших и плохих. На вопрос «Что будет завтра?» вам ни один специалист не ответит, и вы это прекрасно понимаете. Потому что это не компетенция специалистов, это, на самом деле, компетенция смысла жизни. Кто этим вопросом занимается? Священник. И в этом смысле я готов поговорить с каждой из вас, что я и делаю на всех лагерях. И неоднократно, потому что за пять минут такие вопросы не отвечаются.
У человека должен появиться какой-то личный опыт, чтобы он взвесил всё и сказал: «Да, это так». Христианство — это вещь практическая. Либо ты можешь, либо ты не можешь. Либо ты видишь, либо не видишь, значит ты слепой. Пока Господь тебе глаза не протрёт, и ты не увидишь, как на самом деле, — бесполезно. Потому что это личное и очень индивидуальное.
Вот этого не хватает псковским и владимирским. Но со всем остальным у них здорово. И с частью этого «здорово» я хочу вас сейчас познакомить.
(Просмотр фильма о производственно-интеграционных мастерских г. Пскова)
Наталья Деревянкина: Можно добавить? В Израиле, например, они участвуют в создании шоколада, делают конфеты; их включают в сельскохозяйственную деятельность. Возможности организации мастерских в таком большом городе, как Ярославль, очень велики; нам не обязательно именно деревообработку или швейный цех открывать.
Отец Владимир: Конечно, он не накрывает всех потребностей, Псков достаточно большой город, но начало уже есть. Тем более, вы понимаете, сейчас уже государственный проект. Огромная программа поиска моделей. Если мы предлагаем модель, нам на неё дают деньги, мы запускаем, а дальше её берут на госбюджет или тиражируют. Они тоже ищут снизу запрос от населения: что бы вы хотели, и как мы себе это представляем
Наталья Деревянкина: Давайте мы установим надёжные хорошие связи. И для начала, может быть, давайте обменяемся мыслями, что кто готов взять на себя.
Тамара Шамугия: Нужна инициативная группа. Сначала поставить цели, задачи, мы же не будем все собираться. Все — это никто. Нужна определённая группа, кто сможет этим заниматься. Бизнес-план составить.
Отец Владимир: Вы все согласны в этом участвовать? Вам это надо или не надо? Во-первых, давайте прикинем ритм встреч. Раз в месяц вас бы устроило? Тогда пишем: раз в месяц. Во-первых, мы можем приглашать гостей, это один из вариантов. Они нам рассказывают о себе, мы им задаём вопросы, которых у нас полно. Второй вариант — мы можем смотреть какой-то кусок видео из того материала, что у нас есть, потом его обсуждать. И также обсуждать оперативные дела, которыми мы занимаемся.
Валентина Савельева:Может на следующую встречу пригласить юриста, который сможет рассказать, про организацию и ассоциацию? Начать писать устав.
Наталья Жужнева: Юрист сразу спросит: а что вы там будете делать?
Отец Владимир: Позвольте мне как человеку, на котором лежит большая инфраструктура, огромное поле деятельности и приличный опыт работы… Прежде чем всплывать в нашем государстве, нужно подумать: как. А следующее, Наташа права, нужен запрос. Сейчас мы обсуждаем структуру. Кого-то назначим главным за что-то, раздадим какие-то первичные функции. Давайте подготовимся к следующему совещанию и скажем, какая это структура должна быть. Пусть каждый подумает и сформулирует. Какие вопросы для вас лично главные, что вас мучает; какая нужна помощь.
Наталья Жужнева: Может, анкету сделать какую-то унифицированную, чтобы раздавать её людям, допустим, в садиках кто-то общается, в школе.
Тамара Шамугия: Нужно разработать анкету. У всех нас есть определенные связи, определенные круги…
Отец Владимир: Чтобы создать эту анкету, надо собраться и ответить на вопросы, о которых мы сейчас говорим. Какие трудности у меня в жизни, почему я вообще к этой проблеме пришёл. Что меня волнует, что мне надо, что я в одиночку устал и вообще. И как бы я мог участвовать. А третья часть — чем мы можем помочь. И последнее — конкретная структура. Пусть каждый к следующему разу нарисует, как он видит нашу ассоциацию. И это будет дурдом. Но мы совместно всё обсудим, нарисуем на стене, и этот дурдом станет чем-то. Потом мы это будем осмечивать, бюджетировать, структурировать, и только потом, поняв все юридические казусы, мы откроем это юридическое лицо. Поверьте, это будет не раньше чем через год. Ч создать что-то настоящее, нужно очень много фильтровать информации.
Это наша епархиальная, фактически, идея, потому что мы посмотрели вокруг и решили, раз уж Господь постучался к нам в дверь, а ни к кому больше не постучался, значит, нам этим и заниматься.
Я хочу отойти от руководящей роли партии… Я готов как священник окормлять всю нашу организацию, быть духовником… чем назначите! Но вообще я руководить не должен. Делаю только потому, что некому в этом поле меч поднять.
К следующему совещанию давайте: что мне надо, чем я могу и как я вижу структуру. И каждый пусть доложит кратко. Если сможет в электронном виде — вообще будет классно; нет — хотя бы на словах, хотя бы на бумажке, чтобы всем показать сидящим в зале, что он и кто он. Вот так и появится первая анкета.
На нашем сайте есть рубрика «Лагеря», мы её переделаем, добавим Родительскую ассоциацию. Мы пока возьмём на себя эти функции объединения информации. Вы там всегда сможете отслеживать материалы; мы обязательно кому-то поручим аудио-файлы в текст превращать. Все протоколы наших заседаний-совещаний будут там. Все фото— и видеоотчёты будут там. Наша организация должна с самого начала себя как-то информационно представлять.
Наталья Деревянкина: Поскольку я преподаватель педуниверситета, я работаю не только с психологами, я работаю с социальными педагогами. Это студенты, обучающиеся по специальностям: «Социальная педагогика», «Социальная работа», потом, у нас есть такая чудесная специальность «Экономика и управление». Я потихоньку пытаюсь собирать волонтёров. Я им рассказываю-показываю; заманиваю всеми доступными мне способами. Но вот они пришли на прошлый семинар с немцами и белорусами, они посмотрели и сказали: «Да, это очень интересно, но мы-то чего? Зачем мы нужны?»
То есть, нам и для них тоже надо что-то придумывать, как-то их вовлекать, потому что они готовы помочь; они хотят, но не знают, как.
Отец Владимир: Сразу навскидку можно сказать: одна из форм — это группа дневного пребывания. Нужна группа волонтёров, как у нас в лагерях. Вы почитайте в нашей газете, как они пищат, когда видят наших особых в первый раз. У них у всех шок, а в конце они себя людьми зато чувствуют. Надо, чтобы они себя людьми почувствовали, и тогда мы сможем им детей своих оставлять, и взрослых детей в том числе. Что нужно-то? Вот такая вот комната нужна с плитой в углу и всё!
Наталья Жужнева: Может, на эти наши занятия сюда приходить с детьми?
Отец Владимир: Конечно! Поэтому и называется родительским клубом, что мы семьями ходим сюда. Кто-то детьми занимается, пока мы решаем свои дела. Потом мы можем эту модель и в район подарить
Перепишите себе, пожалуйста, с экрана информацию о вебинарах: курсы дистанционного обучения, тема «Социальное служение Церкви». Вот эти курсы можно качать, потому что они уже прошли с начала октября.
У нас должен быть человек, который отслеживает всю эту информацию в интернете. Мы ему скидываем всё, он централизует как базу; мы постоянно эту базу углубляем и расширяем.
Наталья Жужнева: Может какой-то свой сайт, действительно, сделать…
Отец Владимир: Я ещё раз говорю: конечно, нам нужен свой сайт, но предлагаю для начала, пока мы не сделаем, наш сайт, давыдовский.
Наталья Жужнева: Может, Вконтакте, там…
Отец Владимир: Вконтакте, само собой, но это не заменяет сайта. Вконтакте или в Фейсбуке кто-то должен вести это, всё равно человек нужен. Вот я занимаюсь пиаром в отношении своей деятельности уже 6 лет. Это очень сложно. Нужно всех пинать, чтобы сдавали отчёты; потом всё это формировать, вывешивать на сайте. Те, кто этого касался, знают, как это трудно; это требует регулярной профессиональной работы. Когда я буду рисовать структуру, я обязательно об этом скажу.
Давайте тогда назначим дату следующего собрания.
(Назначается дата, 23 октября, 16.00)
Кто-то может делать небольшие доклады, минут на 15, рассказывать о какой-то инициативе.+
Наталья Жужнева: Давайте я по Владимиру подготовлюсь к следующему разу.
Отец Владимир: Кофе-брейки будем делать?
(Решено, что да)
Отец Владимир: Берите детей с собой. Насчёт волонтёров — знаете, как я ни упирался, от епархии в этом году ни одного волонтёра не было, хотя там комитет по делам молодёжи.
Наталья Деревянкина: Я прошу тех, кто будет приходить с детьми — приносить свои игрушки, те, которыми ребёнок любит играть дома, пока мы друг друга плохо знаем.
Отец Владимир: Я буду просить отца Фёдора, чтобы из епархии нам выделили какое-то помещение; я не знаю. Может быть и вряд ли. Ну будем искать какие-то другие варианты, я не знаю.
Нам, конечно, нужно своё помещение. У меня дома полно специальной литературы, мы бы ее поставили, поставили свои видеофильмы.
Как мы можем это решить — ещё один вопрос для следующего совещания. Пусть каждый подумает.
Ирина Ситкина: У меня небольшое объявление. Кто не знает, мы три специалиста, я, Нелли Александровна и Валентина Алексеевна, мы работаем в команде клуба, о котором шла речь, «Воскресная семейка». Он детско-родительский, может, кто-то не знает и хочет присоединиться к нашему клубу, узнать побольше о нас: у нас 15 октября, в 15.00 будет встреча, по сути первая, пожалуйста, приходите.
Отец Владимир: Ещё такая зарисовка: у кого есть машины, кто-то может сгруппироваться и приехать, что хочу сказать. У нас в Давыдово, кроме всего прочего, существует Центр традиционной культуры. И мы очень весело проводим всевозможные праздники. Если вы будете организовываться, для ваших детей это будет незабываемое впечатление.